Статьи и обзоры

Илья Коган родился в 1927 году на Украине, затем на долю подростка выпали тяжелейшие годы оккупации немецкими захватчиками, которые Илья Коган встретил в Ворошиловграде, затем после прихода Красной Армии в 43 году учиться в техникуме, работает на восстановлении Сталинграда, а в 1950 году его жизнь прочно связалась с городом Глазовом, где он проработал на ТЭЦ Чепецкого механического завода, пройдя карьерный рост от мастера до начальника турбинного цеха. В переломный для России момент, в 1991 году уезжает с семьей в Израиль, но Глазов навсегда остался в его сердце.
 

"...Ну, кто его раньше-то знал, Глазов этот? А получилось всё так: в Москве, в отделе кадров разнаисекретнейшего министерства,  настолько секретного, что у него даже названия не было (по крайней мере, я нескоро ещё узнал его) - так вот, в кабинетике этого самого отдела кадров некий клерк по фамилии Орлов (ей-богу, он тянул только на Воробьёва, максимум - на Петухова...), рассеянно листая громадную тетрадь с десятками, сотнями "Ф.И.О.", попыхивая "беломориной", небрежно, мимоходом, не глядя на меня, бросил через губу, что об учёбе и речи быть не может (прощай, Харьковский Политех, куда я был принят без экзамена всего десять дней тому назад!), а поеду я... А поеду я... В гроссбухе перелистаны 2-3 листа, перст клерка упирается в какую-то роковую точку, клерк впервые удостаивает меня взгляда неожиданно чёрных (не серо-свинцовых, нет!) глаз и произносит эдак обыденно, скучно какое-то ну совершенно незнакомое название: Глазов...Глазов?! Я почти в панике бросаюсь в коридоры, закоулки, тупики своей памяти - Глазов? Глазго знаю, Глухов - не очень, но знаю, а это как - Глазов? Где такой, почему не знаю? С робкой надеждой:
- Это где, на Украине?
-...Нет, это Кировская область...
Опять бегу в коридоры, закоулки, тупики моей памяти - эй, где Кировская область? Молчание...Да где же эта Кировская, чёрт побери!!
Ведь судьба решается, куда еду - то?? И тут голосок, двоешный такой, откуда - то с "камчатки" :
- Рядом с Москвой, перед Горьким...
С Владимирской спутал, неуч! А Глазов - он даже не Кировский, он ещё дальше, в Удмуртии - но это я уж потом узнал...

А начиналось-то как здорово! Зимой 48-49гг. отстрелялись по седьмому семестру, всё в "яблочко" - как всегда, ни одной четвёрки, все пятёрки, на горизонте замаячил диплом с отличием во всём своём великолепии. Впереди - преддипломная практика, дипломирование-защита и без экзаменов поступление в Харьковский политех на милые моему сердцу "Станки и инструмент"! Ура! Да здравствует Жизнь, прекрасная и удивительная! А где-то в середине февраля, часов в 10 вечера пришёл Толя, смеётся: -Выходи строиться , поехали ! -Куда?? -В техникум. Срочно вызывают. Давай быстрей, успеем на десять пятьдесят две... Побежали, успели. Приезжаем... Полно наших, преддипломников. Что за аврал? Приехал представитель из Москвы, надо заполнять огромнейшие, на шестнадцати листах, анкеты. Зачем? Потом узнаете... Почему так срочно? Потом узнаете... А если я не хочу? А вас, молодой человек, не спрашивают... Шепоток - могут до защиты не допустить... Могут? Могут. Всё могут...(Потом, через пол - года, в кабинетике того самого Орлова - Воробьёва ещё раз убедился - ОНИ всё могут... Очень красивая и, похоже, очень несчастная девчонка - москвичка плакала страшно-у неё мать обезноженная одна остаётся, а дочь, девчонку эту самую посылают в какую-то Тьмутаракань. И этот самый Орлов - Воробьёв негромко так говорил ей очень правильные слова о долге, о Родине, о патриотизме, о том, что "...а если у всех матери заболеют..." - ну такие правильные слова говорил, ну такие правильные, а девочка плакала, ну так безутешно плакала...) ...Шёл четвёртый час ночи, а мы всё писали... А это указывать? А об этом писать? Писать, всё писать, молодой человек... К утру закончили, измордованные вконец, разъехались по домам, а хитроумный московский гость, выгадавший сутки на этом ночном аврале, укатил в Москву. Через неделю всё это ночное действо забыли, и пришёл июнь, и защитился я, на "5" защитился и был принят в Харьковский Политех, и каждый вечер небо было в алмазах, и напрочь забыл я о той ночной анкете о шестнадцати страницах, но ТАМ не забыли, и вот я, в одну минуту похоронив мечту о Харьковском Политехе, получаю соответствующую бумажку, 1000 рублей подъёмных (совсем, доложу я Вам, небольшие деньги по тем временам) и билет в неведомый Глазов. И это ж надо - Толька тоже едет в этот самый Глазов! Нашим легче! Три дня побродили мы по Москве, отметились в Третьяковке, на стадионе "Динамо" и на эстрадном концерте в театре "Эрмитаж" - и на верхнюю полку общего вагона поезда Москва - Молотов (Пермь по-нынешнему). Настроение - так себе, на "троечку", да откуда ей, "пятёрке"- то взяться, ну сами посудите - ты уже студентом себя числишь, "Гаудеамус" разучиваешь, а тебя мордой об стол, извольте в какой - то Глазов! Я учиться хочу!!! А вас, молодой человек, не спрашивают… Будет тут "пятёрка", как же, держи карман шире... ...Какая же чудесная картошечка с укропчиком, какие солёные огурчики, хрустящие, с пупырышками, какие грибочки продают тётки на всех станциях и полустанках! Какие Поленовские - Левитановские пейзажи пробегают за окном вагона - вот,оказывается, какая ты, настоящая Россия! Неяркая, нежаркая, совсем не экзотическая, но такая милая - дух захватывает! Леса, перелески, речушки, речки, реки, лесное разноцветье... А вот Волга здешняя узковата, наша, Сталинградская пошире будет, посолидней, ну, да и эта ничего... Берёзки, гляди - берёзки! А это, бабушка, кому как, для нас - невидаль! ...Ну как Вы думаете, сколько времени нужно порядочному поезду, чтобы пробежать 1000 километров, от Москвы до Глазова? 20 часов, говорите? Это он сейчас за 18 добегает, а мы с Толей через 32 часа вышли из вагона N9 в неизвестность... Что, это действительно Глазов? Да вон же на вокзале написано... Вот это и есть вокзал?! Ну-ну... Ладно, начнём, пожалуй... Красавец - паровоз "Иосиф Сталин" тутукнул, зашипел паром из-под колёс, вздохнул и привычно потянул поезд дальше на восток, на Молотов. Мы проводили его не очень весёлыми взглядами подхватили свои неказистые чемоданчики, спросили, где завод - и зашагали... Скажите, Вам по рояльным клавишам шагать не доводилось? Нет? А по мосткам тесовым, тротуарам деревянным? Это почти одно и то же... Старые, изрядно прогнившие доски двигаются во всех направлениях, ибо от гвоздей остались одни воспоминания, и, наступая на каждую доску, Вы должны быть готовы к любым неожиданностям - смертельный номер, женщинам и детям смотреть не рекомендуется... А вообще - то я, конечно, малость сгустил краски, идти можно, через пять минут мы уже бодро шагали по этим мосткам как ни в чём не бывало. А проезжая часть улицы была хороша по - своему - торцовая мостовая! Что, небось, не знаете, что это такое? То-то! Мы тоже увидели это чудо - чудное впервые. Вот представьте себе - вся улица вымощена деревянными чурбаками, установленными на торец, на - попа, один к одному. Представили? Вроде бы неплохо, катись себе мягко, да только время-проказник, да дожди, да лютые морозы сыграли с этой мостовой злую шутку - одни чурбаки поднялись, другие опустились, третьи выпали, как гнилые зубы... Доводилось ли Вам видеть фотографии противотанковых заграждений, "зубы дракона" называются? Где-нибудь на линии Мажино? Вот по этим "зубам" и катятся с лязгом, дребезгом, в клубах пыли машины, телеги, трактора - здорово впечатляет...Вот это всё и есть то самое знаменитое "первое впечатление на всю оставшуюся жизнь". А дальше-обычно, наверное, как на всех новостройках нашей Великой Родины- монтажи, пуски, общежитие, вечеринки, танцы, сверхурочные, ночные вызовы, свадьбы, свадьбы, свадьбы, неполадки, иногда - аварии (а как же без них, родимых!), непролазная грязь на будущих улицах (осенью 49-го одну галошу засосало - до сих пор найти не могу...), свадьбы, освоение новой профессии ( где там те станки и инструмент!), выпивки холостяцкие, свадьбы, свадьбы... А начиналось всё так: мы с Толей приехали самые первые в том Великом Заезде 49-го - вот так получилось, что раньше всех. А после нас - многие сотни инженеров, техников, высококвалифицированных рабочих, жёлторотых ремесленников... Нам достались места в общежитии, но лимит был быстро исчерпан, ребят стали селить в зрительном зале клуба, там тоже "под завязку", кровати стояли вокруг клуба, на открытом воздухе - благо дождя не было! А строители гнали жильё бешеными темпами, не волнуйтесь, всех расселили. Но это уж потом, к осени, а пока - оформление пропусков, купание в довольно симпатичной Чепце, знакомство с незнакомым деревянным - домотканным городком... Вот она какая, российская глубинка! С эдаким лёгким налётом удмуртского флёра....Удмуртия, удмурты - кто они, какие? Единственное, что знаю: стольный град - Ижевск, в учебнике по географии - фотография удмурта-пасечника. Всё. Не густо... Тем более, что Ижевск - вовсе не Ижевск, а Ижевск. ...Мне, южанину, всё внове - и сумрачные еловые леса, совсем не похожие на наши южные сосновые боры, и сосновые боры здешние не такие духовитые, как наши южные - небось, солнца маловато? И берёзовые перелески, очаровательные "невестушки", чудо - чудное, у нас не растущее... А в лесах этих, в перелесках - грибы, грибочки, чудо лесное, гномики под разноцветными шляпками, играющие с нами в прятки... А лесная земляника, сказка лесная, красные "фонарики" аромата неизъяснимого, дружки радикулитные! Наверное, всё это есть и в наших южных краях, да только мне, горожанину, видеть их не довелось, а тут - вот они, налетай - расхватывай! Глазов - городок с биографией! Загибайте пальцы: сама матушка - царица Екатерина вторая, проезжая через Глазов, даровала городу герб - каково? Это раз. В Глазове жил в ссылке Владимир Галлактионович Короленко - слыхали такого? Это два. Сапожничал он здесь и тем на хлеб зарабатывал, вот так. И назвал он этот самый Глазов "ненастощим городом". Наверное, он был прав... Сейчас в городе всё напоминает о Короленко - улица Короленко, памятник Короленко, институт, библиотека его же имени, а вот ненастоящим город уж не назовёшь-маленький, да удаленький! Да и не такой уж он маленький, за сотню тысяч перевалил. Но мы ведь пальцы загибать начали? Загните ещё пару - другую: Ольга Леонардовна Книппер - Чехова тут родилась - это три. В купеческом городе (хоть и в ненастоящем) было две гимназии - мужская и женская, вот так - то! А где - то в начале двадцатых довелось Глазову даже столицей Удмуртии побывать - недолго правда, Ижевск перехватил... И всё же, 48-49 гг.- начало новой эры. Городок ещё полон бревенчатых, почерневших от времени, от дождей и, Бог знает от чего ещё, домишек, приземистых, с маленькими прищуренными окошками, из которых смотрят на свет Божий какие - то красные, фиолетовые цветы и невозмутимые сонные кошки, но какой несказанно вкусный дымок курится из труб на латаных-перелатаных крышах в солнечный морозный денёк утром или в предвечерний час! И вокзал - ветеран, ровесник этих домишек, встречает немногих приезжающих отнюдь не гомоном многолюдных перронов, не услужливыми носильщиками в белых фартуках с бляхами... Стоит ещё на берегу Чепцы белокаменная церковь, отсчитывает свои последние годочки... Как же она не хотела умирать, а её и отбойными молотками, и взрвчаткой, и бульдозерами - разве что устоит против человека?! С Волгой - матушкой, с Арал - морем справились, а тут какая - то церковь... Ещё благодушно спят вечным сном на старом кладбище, оказавшемся в центре города, его почтенные обитатели, добропорядочные мещане, коллежские асессоры, поручики в отставке, купцы второй и даже первой гильдий - и в страшном сне не приснится им, что через несколько лет прикатит - приползёт сюда колесный экскаватор - бульдозеры и, ничтоже сумняшеся, нарушат их сон, раскопают вдоль и поперёк кладбище, и поиграют пацаны в футбол черепами, валяющимися вокруг в достатке (было, было так!), и вырастут на этом месте красавец - дворец спорта и другие спортзаведения (А ведь парк тут должно было разбить, парк!)...А городок досматривает последние патриархальные сны, уже бегут по улицам первые рейсовые автобусы, переваливаясь на ухабах и колдобинах с боку на бок, как утки, уже поднимаются первые корпуса цехов завода, и высоченные цеховые трубы разрисовывают небо разноцветными дымами, и падают замертво первые голуби, влетая с разбегу в эти дымы, "лисьими хвостами" прозванные, поднимаются, как на дрожжах, жилые дома на втором участке, сначала небольшие, а потом и "высотки" в рост пошли и по первым заасфальтированным улицам отправились покорять сдающийся без боя старый город, уже стоит, как обелиск, первая труба ТЭЦ, вот - вот задымит...Стоп! Куда же это меня занесло?! Ведь на дворе 49-й, мы с Толей только что получили пропуска и - с Богом! Цех N 16, идти так - то и так - то, прийдёте - узнаете.. Пришли, узнали - ТЭЦ ! Вы (Толе) - мастером в котельный цех, Вы ( мне ) - мастером в турбинный цех, он же машинный зал Так мы же благородные, голубых кровей, технологи-станочники, да мы... Да мы... Ничего, ребятки, освоитесь, освоите, не святые горшки лепят, надо, на - до... Ну, раз надо... И пошёл я в полюбившуюся мне потом теплоэнергетику, и стал мне мил и люб мой цех, и познал я малость турбины и с удивлением обнаружил, что это не менее интересно, чем станки, ей - богу! А главное - люди, с прекрасными ребятами довелось мне работать с первых дней. Я твёрдо убеждён - коллектив ТЭЦ времён пуска, времён становления был коллективом личностей. Конечно, были и людишки, куда ж без них? Но не о них грущу, не их вспоминаю со светлой печалью... Фёдор Гаврилович Варопаев, "папа" Варопаев, первый начальник турбинного... Как же мудро вёл он нас, юнцов жёлторотых, по жизни, нас учил, у нас учился (с грамотёшкой у него было слабовато, главстаршина с эсминца он, семь 7 классов неполной средней..) Как благородно, с какой - то врождённой интеллигентностью решал он конфликтные ситуации, хотя, если надо, мог быть жёстким и весьма... Никогда не забуду тот зимний вечер, начавшийся накануне утром. Мы 34 часа не уходили из цеха, 34 часа! Ломалось всё, что могло ломаться. То, что не могло - тоже ломалось. Шла первая зима нашей ТЭЦ, наших котлов и турбин, наших бойлеров, деаэраторов, насосов - и нас, жёлторотых мальчишек, молодых специалистов, познающих профессию в бою, приобретающих опыт методом проб и ошибок. И мы, чёрт побери, с честью вышли из этой передряги-были 2-3 небольших аварии, не без того, но цеха ни на минуту не оставались без энергии, дома города ни на минуту не оставались без тепла, а вот чего это нам стоило... Итак, мы отпахали 34 часа, приняли душ, и полусонные забирались в пальто, нас ждал автобус. Мы - это Фёдор Гаврилович, старший мастер Борис Курбатов и я... Закон подлости сработал на славу - "полетел" подшипник конденсатного насоса. Вот тут я и сорвался, вот тут меня и понесло! Фёдор Гаврилович в долгу не остался... Боже мой, как мы орали друг на друга, снова натягивая на себя грязные спецовки! Как мы оснащали наш диалог отнюдь не парламентскими выражениями! К концу замены злосчастного подшипника работали молча, уехали где-то заполночь, остаток ночи я решал - сразу идти в отдел кадров или зайти в цех... Варопаев перехватил меня прямо у входной двери, с протянутой рукой: -Здорово, Илья! Слушай, мы вчера много лишнего наговорили - ну , бывает...Давай так: ничего не было, да? И забудем, да? Милый ты мой Фёдор Гаврилович, светлой памяти Учитель, да разве такое забудешь?! ...Ну, вот - опять меня с лыжни в сторону занесло, по целине топаю, а я ведь только в цех зашёл, только первые руки пожал, первые имена судорожно пытаюсь запомнить - не перепутать... Варопаев Фёдор Гаврилович... Курбатов Борис, старший мастер, парень из Питера, на год старше меня... Андрей Курочкин мастер по эксплуатации, из Калинина, одногодка... Юминов Леонид Петрович, мастер береговой насосной, постарше нас будет, за 30 с гаком... Нет, тут судьба не поскупилась, отличных товарищей по работе подарила мне на долгие-долгие годы. Мы хорошо, крепко дружили, особенно с Андрюшей, вместе на лыжах, на коньках на вечеринках, вместе с первого до последнего дня на заочном отделении энергофака Уральского политеха (свято блюли традицию - готовы ли к экзамену, не готовы, а накануне обязательно в театр, обязательно! Помогало здорово, ни одного экзамена не завалили...) А как здорово они оба, и Андрей и Борис, знали турбины, теплоэнергетику! Турбины, как львы у Ирины Бугримовой, вставали на задние лапы перед ними!...Вы знаете, что это такое - подшипник Кингсбюри? А какое давление должно быть в деаэраторе? Как и с какой точностью отцентровать питательный насос? И вообще, что оно такое - этот самый насос? Не знаете? Вот и я, по первости, не имел обо всём этом ни малейшего понятия, и если со временем я стал приличным турбинистом, то в этом огромная заслуга и Фёдора Гавриловича, и Бориса, и Андрея, светлая им память... Они уходили один за другим, каждый, как в симфонии Гайдна, задувал свою свечу, и в мире становилось чуточку темнее... С первого дня работа поглотила целиком, когда плыл, барахтаясь, когда ко дну шёл, пуская пузыри, но в общем - то понемногу освоился и вдруг с удивлением обнаружил - нравится! Нравится, что эта железная махина, как норовистая лошадь, что вышибала раз за разом тебя из седла , вдруг подчинилась твоему умению, твоей смекалке, твоим знаниям и пошла спокойно работать, без вибрации, без перегрева подшипника, без течи масла - вот так - то, братцы, могём! Но это позже, позже, а пока - три мальчишки, слесари из ремеслухи, знающие намного меньше меня, небольшая комната, где мы сами установили токарный станок ДиП-200 , пригоршня инструмента в железном шкафчике - и огромное желание доказать, что приехал сюда не лаптем щи хлебать, что чего - то стою... Август-49 , ТЭЦ лихорадочно готовится к пуску , новые цеха как голодные птенцы с открытыми клювами - энергию, энергию давай! Крошечная заводская ЦЭС с двумя турбинками по 1000 квт каждая ( рука не поднимается написать - 1мгвт! ) и небольшой энергопоезд, притащенный на подмогу, пыхтят, сопят от усердия, но чудо сотворить явно не в состоянии... Официально имя её было "Аллис Чалмерс", 1942-го года рождения, город Милуоки, штат Висконсин. Американка чистых кровей. Звали мы её просто Алиса, она не обижалась, была очень покладиста, очень аккуратна, а уж трудолюбива! Наведёт малость марафет, чуть передохнёт - и за дело, на год, а то и на два... А уж собой - то как хороша была! Стройная, элегантная, одно слово - иностранка! Так и блюла себя до конца, ушла достойно, на боевом посту, так сказать - загремела, заскребла сломанными лопатками и остановилась. Навсегда. Прощай, Алиса, не поминай лихом! С остальными турбинами отношения были деловыми, без сентиментов, без имён. Третья - и точка. Пятая - и баста. А эта - Алиса, Лапонька …Очень я её любил, и мне казалось, что она отвечает мне взаимностью... А когда уходил из цеха - украдкой всех их поцеловал! И опять память подхватила - понесла меня чёрт - те куда, а ведь мы только Алису запустили, только - только начали отсчёт времени бытия нашей ТЭЦ.. И пошли - полетели месяцы, годы, десятилетия, да так быстро, так лихо полетели... Об этом, наверное, надо сказать несколько слов. Завод строили зэки. На огромной территории завода была отдельная зона – ТЭЦ строй. И каждое утро, в течение нескольких лет на строящуюся ТЭЦ приводили две колонны зэков - колонну мужчин и колонну женщин, вечером уводили... Я по малолетству, по наивности даже не подозревал, на какой бочке с порохом работал эти годы... ТЭЦ всё это время строилась, расширялась, монтировались новые турбины, котлы, работы было невпроворот, и мы отлично сотрудничали с этими зэками! Я интуитивно понял, что залог успешной, безопасной работы в этой специфичной среде со своими неписаными законами - стопроцентное сотрудничество, открытый, без ограничений, кредит, кредит во всём - в доверии, в помощи, если хотите - в уважении, даже в рублёвке или трёшке, и я не упомню случая, когда бы эта трёшка не возвращалась! Боря Мельников, отличнейший парень, мастер-монтажник из "Центрэнергомонтажа", Интеллектуал - Золотые Руки (И такие бывают! Редко, но бывают...) бежал - торопился куда - то и не заметил идущего впереди рабочего с трубой на плече, длиннющей тонкостенной трубой диаметром наверное, миллиметров сорок. Вернее, рабочего - то Борька видел, а вот торец трубы перед носом не заметил - и так бывает... Удар был приличный, и Борьке хорошенько подрезало обе губы (как стаканом - кружок раскатанного теста для пельменей). Чудок бы посильней - и стал бы наш Борька "человеком, который смеётся", помните Гуинплена у Виктора Гюго? И зубы борькины загуляли, как те доски на глазовских тротуарах. Одним из первых подбежал работавший рядом зэк-врач (врачом - то он был там, на воле, а здесь он швеллера таскал). Сработал он всё чисто, спас Борьке и губы, и зубы... ...На термометре за окном минус 24С, на часах семь вечера - и вышел из строя бойлер -потёк, каналья! Решено - ремонтировать утром, а пока слить воду. Переодеваться было некогда, и так получилось, что все эти кубометры коричневой жижи, что и на воду - то не была похожа, обрушились на меня - я, как Александр Матросов на амбразуру, бросился закрывать работающие моторы конденсатных насосов... Когда все отсмеялись, а я кое - как промыл глаза, пошли домой (автобуса не было).. Вся моя одежонка была пропитана этой тёплой жижей, и минуты через три - четыре она стала противно похрустывать, превращаясь в ледяную кольчугу. Я с трудом взобрался к себе на второй этаж (попробуйте подняться по лестнице, если на вас не ватные брюки, а две ледяные трубы!) Ребята, хохоча, извлекли меня из ледяного капкана, и я принялся над тазиком приводить себя в божеский вид, брюки несколько минут постояли, как две фабричные трубы, затем печально поникли, изрядной лужой напоминая о моём героическом поступке... Разумеется это был отличный повод для умеренного возлияния - пусть бросит в меня камень тот, кто поступил бы иначе... Надо сказать, что пили мы в те холостяцкие годы до неприличия много и неумело - а вот Вы, да - да, Вы, сумели бы Вы устоять перед витринами с такой экзотикой?! Казалось, вся выпивальная промышленность состязалась - кто больше удивит добрых молодцев, ничего, окромя водки, браги и бормотухи доселе не пивших. Боже мой, какой изысканный коктейль хлебали мы пригоршнями в наши первые "глазовские" годы! Чего изволите? Шато - Икем? Доппель - кюммель? Кюрасао жёлтый? Извините, есть только белый.. Ликёрчику не желаете? Есть шартрез, какао - шуа, бенедиктин, абрикотин, арктика, южный... Можем предложить репарационные вина - каршен-ликёр, кайзербирн... Закусывать будете грибочками, огурчиком? И принимали "на грудь" изрядно, и закусывали, что Бог дал, а давал Бог неплохо, зарабатывали прилично... Где - то в конце зимы пятидесятого приехала мама, и мне дали комнату, настоящую комнату в настоящей квартире... Ребята очень любили после работы "забежать на огонёк", им нравилось мамино гостеприимство, мамино хлебосольство. Разумеется, у нас всегда "с собой было", засиживались допоздна, ах, до чего хорошие посиделки были!... Нет, не говорите, такая командировка - дар Божий, подарок судьбы, именины сердца! В начале зимы пятьдесят первого меня послали в Москву на полугодовые курсы мастеров - ремонтников - практиков при Мосэнерго. Строго - настрого наказано - ни слова о средне - техническом, ни - ни! Но ведь алгебра - геометрия за шестой - седьмой, русский язык, подлежащее - сказуемое, да и по ремонту турбин - ничего нового!? Категоричный ответ снял камень с души, отмёл все сомнения - Цыц ! Послали учиться - учись! Ну, коли так - есть учиться! Пол - года непрерывного кайфа, бесконечная череда театральных кресел, ресторанных стульев, холодных скамеек на великолепном катке ЦПКиО им. Горького... Чуть-чуть до двух свадеб дело не дошло - Бог уберёг ! Я не помню, а точнее - не знаю, кому принадлежала эта идея - Великий Поход за инженерскими "корочками". Кажется, инициатором был Володя Телешков. Около года 250 молодых ребят и девчат, молодых специалистов настаивали, добивались, требовали - и добились! Был создан УКП (учебно - консультационный пункт) при Уральском Политехническом Институте, были подобраны приличные преподаватели из числа инженеров - заводчан - и в добрый час, на долгие шесть лет! Конечно, не все стартовавшие пришли к финишу - кто сошёл с дистанции, кто прихватил ещё год - другой, но основная масса до финиша дошла во - время, и в ресторанах "Глазов" и "Север" дым стоял коромыслом - обмывали дипломы...И хорошее подспорье пришло на завод, скажу я Вам - многие ребята стали начальниками цехов и отделов, заместителями, не зря потели-пыхтели до двух-трёх часов ночи, со скрежетом зубовным отворачивались от соблазнов всяческих, а их было навалом... При словах "белая ночь", небось, Ленинград, Питер на ум приходит, да? А мне - Глазов, все в белой черёмуховой пене берега Чепцы, волейбол до часу ночи, рассвет в три утра... Вот и грызи тут дифференциальные уравнения, вырисовывай всяческие эпюры, долби плюсквамперфект и пятую главу истпарта... А что делать? И грызли, и долбили, и порой на великолепные концерты не, ходили, а какие концерты были, кто только не гастролировал у нас, все промелькнули перед нами, все побывали тут! А какие спортивные состязания -дух захватывает! Первенства Удмуртии, России, СССР - по ручному мячу, по акробатике, волейболу, лыжам, хоккею, штанге и, Бог знает, что ещё! Да и сами мы были тоже не лыком шиты - завод сотрясали ежегодные смотры художественной самодеятельности, страсти кипели нешуточные - и смотровые концерты ТЭЦ проходят на - ура, и первые места наши! Стадион бурлит, лыжня дымится от накала страстей, и девчонки, и парни ТЭЦ несут в копилку кубки, разряды, призовые места - и тут мы далеко не последние, и мой второй разряд по теннису в дело пошёл... А потом, намного позже, когда началась эра КВН - помните эти безлюдные улицы, полупустые залы кинотеатров, народ прильнул к экранам телевизоров, как во времена дебюта Штирлица, помните? Разумеется, не могли мы остаться в стороне, ну, не могли, человечество нас просто не поняло бы, не простило бы... И опять ажиотаж вокруг билетов, и опять счастливчики гордо проходят мимо жалких "стрелков" лишнего билетика, и на сцене снова греются в лучах славы кто? Ну, конечно же мы, команда ТЭЦ! Но это всё потом, потом, а пока что - первый курс, первые контрольные работы, первые зачёты, первые экзамены... Экзамены первого и второго курсов - в Глазове, дома, начиная с третьего курса - дважды в год ездим в Свердловск, едет орава в несколько десятков "охотников за дипломами", в вагонах дым коромыслом, усиленная подготовка к предстоящей сессии, штопоры не успевают извлекать пробки... Расселяли нас по студенческим общежитиям, мы с Андреем всегда вместе, на заочном факультете нас прозвали "близнецами", так с этой кличкой и проходили до защиты. Учились неплохо, экзамены сдавали нетрудно, хотя недосып был солидный... Защищались летом пятьдесят девятого, пол - года сидели в Свердловске, писали - чертили-считали, и не было времени смотаться домой на пару дней, и закурил "с горя", ибо не слышал, как Яночка гукает, а это же такое чудо! Пачку в день выкуривал, ей -богу! А женился я, братцы Вы мои, в январе пятьдесят шестого, на двадцать девятом году жизни, когда мама уже почти потеряла надежду погулять с внучонком завернув его в свою шубу... Ходил-ходил, гулял-гулял и вдруг неожиданно понял что Надя, соседка моих друзей - это же и есть то самое, тот самый счастливый трамвайный билет, это с ней мне бы задуть нашу сто двадцатую свечу ! И отгуляли мы свадебку, и родили мы Яночку, на которого сорок пятый год не нарадуемся, хоть и видимся мы с ним ох, как редко, потому что мы уж вон сколько лет, как покинули наш милый Глазов и живём в маленьком городке Афула, что в Израэльской долине меж горами Галилеи и Самарии, и из окна нашей квартирки открывается роскошный вид на священную гору Тавор, гору Преображения, и на город Назарет, из которого ушёл в свой последний путь на Иерусалим Самый Великий Еврей Мира, а если забраться на крышу дома и подпрыгнуть метров на 50-80, то можно увидеть километрах в двадцати озеро Кинерет, Тивериатское озеро, море Галилейское, по которому Христос ходил "аки посуху", и телефонный разговор с Господом - Богом здесь, как в том анекдоте, возможно, по местному тарифу оплачивается (мне пока звонить не доводилось...) А Яночку нашего, внуков и правнука с крыши не увидишь, как ни прыгай - далеко они, ох, как далеко... И друзья наши милые, непременные участники уютных застолий, праздников, юбилеев, посиделок, интереснейшие собеседники, напарники по лыжным прогулкам, по грибным и ягодным походам - иных уж нет, а те далече... Ян профессорствует в престижном Оксфорде, что в часе езды от Лондона . Физик он у нас, Московский Физтех у него за плечами, защита кандидатской в 25 лет, довелось ему поработать и в Триесте, и в Женеве, в Цюрихе, в Ванкувере канадском, в Принстоне американском, покочевал немало, сейчас вот осел в Англии, и Марик - Малыш очень смешно говорит по русски, а у Павлика - великолепный оксфордский прононс, и старшая внучка Женечка в этом году отведёт своего Петьку в первый класс - какое у нас, братцы, тысячелетие на дворе? Ах, как же они быстро летят, эти тысячелетия - и нам с Надей уже за семдесят пять, четвёртый семестр разменяли, а ведь совсем недавно я обмывал диплом и получил "лычку на погон", стал старшим мастером, и турбины уже перестали быть для меня "терра инкогнита". Вот уже и Янка пошёл листать свой школьный дневник, "заболел" физикой, пошли олимпиады - городские, республиканские, всесоюзные, и гордость распирает наши грудные клетки при телефонном звонке из ГорОНО "... Ян Коган - наша гордость!" И вот уже Янка - студент Московского Физтеха, и я из кресла начальника турбинного цеха шагнул в пенсионеры... Вот уже двенадцать лет живём мы с Надей в Израиле, и жить бы нам здесь и радоваться - если бы не братья наши двоюродные, ни дна им, ни покрышки... И конца - края этой беде не видно, с ней засыпаем, с ней просыпаемся... Из другого окна нашего видна гора Мегиддо, а "гора" на иврите - "ар", вот и получается "Армегиддо", улавливаете? Правильно, Армагеддон, тот самый, великая битва сил зла и добра, та самая, что вот - вот начаться должна, то ли в среду, то ли в четверг после дождика....Вот я и думаю - взять, что ли, пару бутылок пива, сесть у окошка, посмотреть, чем эта кутерьма закончится? А, может, хватит Земле-великомученице течь потом и кровью, пусть уж течёт, как ей предначертано свыше, молоком и мёдом, и пусть люди без страха заходят в автобусы и в магазины, в дискотеки и кафе - пусть, а? Эх, если бы это от меня зависело…."